Алексей Данилов, секретарь СНБО (Фото:Константин и Влада Либеровы / Алексей Данилов / Facebook) Секретарь СНБО Алексей Данилов в интервью Radio NV — о горячих дискуссиях на заседаниях Ставки верховного главнокомандующего, «нереалистичных планах» для ВСУ и сотрудничестве с партнерами. https://www.youtube.com/watch?v=ozeLFeSPy8M — Мы видели в публикациях наших западных коллег информацию, что на Ставке главнокомандующего могут быть споры. Мне кажется, что вы — единственный человек, который может нам рассказать о том, как это происходит. Как удается на Ставке находить компромисс? Правильно ли мы понимаем, что последнее слово за президентом?
— Во-первых, слово «споры» не совсем корректно, происходят дискуссии. На каждом заседании Ставки, которых уже прошло 121, происходят дискуссии по тем или иным вопросам.
Иногда бывает очень горячо на Ставке, но это не значит, что существуют какие-то разногласия, какие-то недоразумения и тому подобное. Именно об этом надо говорить.
Сегодня, с учетом начала избирательного цикла на террористической территории России, имейте в виду, что последние полтора-два месяца (и мы об этом предупреждали) идет информационное нашествие на нашу страну, как говорил классик советской политики, «все пропало, ай-ай-ай». Не надо на это обращать внимания, обычный рабочий процесс, он движется, идет.
И нет ничего удивительного, что на Ставке каждый имеет право сказать свое мнение и оно не всегда совпадает с другими. Но в процессе обсуждения принимаются те решения, которые являются очень важными для нашего государства.
— Когда вы говорите, что очень горячо бывает, речь идет о чем? О вопросах стратегических? Или речь идет о каких-то конкретных участках или о коммуникации с нашими западными партнерами? Могли бы вы об этом сказать?
— На Ставке коммуникации с западными партнерами не происходят, потому что члены Ставки — это 23 человека, которые соответствующим указом, решением Совета нацбезопасности и обороны, введены как члены Ставки верховного главнокомандующего. Более того, на каждую Ставку подключаются все без исключения наши командующие ОТГ. Это и генерал Сырский, и другие генералы, генерал Наев… Могу перечислять всех наших генералов.
И когда идут доклады, когда от них есть те или иные просьбы, которые мы, к большому сожалению, не можем обеспечить на 100%, здесь и начинается: а чем заменить, а что надо сделать, а какие действия надо сделать для того, чтобы те или иные решения были абсолютно корректны, адекватны той ситуации, в которой мы с вами находимся.
— Если мы говорим о ситуации, в которой мы находимся, возможно, сейчас лучшее время для того, чтобы подвести итоги 2023 года. Мы понимаем, что было очень много разных факторов, почему именно Вооруженным силам Украины не удалось достичь тех планов, которые ставило перед Украиной и военное, и политическое руководство. И есть мнения, что могли быть нереалистичные планы военного руководства, могла быть слишком оптимистичная коммуникация с гражданами Украины с политической стороны. Согласны ли вы с тем, что ошибки также могли быть и здесь?
— Это на фабрике. Планы — это на заводе или у других, кто лайки собирает — у них, может, есть планы, у ботов. А на войне — это война.
Когда вы считаете, что на войне все идет по плану, имейте в виду, такого в жизни никогда не бывает. Еще раз подчеркиваю: это война. У кое-кого был план, что наша страна должна была упасть за три-четыре дня, причем это «кое-кого» — это не только Российская Федерация, чтобы вы имели в виду. Ни одна страна мира не давала нам [шансов] по своим «планам», по своим нормативам и нормам, вообще выдержать то нашествие, которое мы выдержали.
И когда начинают использовать эти планирования и считают, что оно как пятилетка за три года, как раньше было в Советском Союзе… Оно так не работает.
Война — очень сложный процесс. Мы 600 с лишним дней выдерживаем огромную агрессию со стороны страны № 2, что бы кто ни говорил, которой сегодня уже помогают другие террористические страны. Помогают оружием, этими Шахедами и так далее. А мы держимся, мы стоим, более того, боремся за нашу свободу и независимость. И обязательно победим в этой борьбе.
— Я все же о другом. Мы понимаем, что планы — это то, чего требуют от нас наши западные партнеры. Они говорят: «Мы вам готовы помогать, но хотим знать, а какой у вас план». Есть ли у нас сейчас такой план на 2024 год?
— Требуют наши партнеры? Во-первых, от нас никто ничего не требует. Мы осознаем то, что сегодня мы защищаем всю Европу, защищаем всю Европу от этого российского нашествия. И все знают; каждый, кто разбирается в этой ситуации, понимает, какую функцию мы сегодня выполняем.
Мы защищаем свою страну, завоевываем независимость нашей страны, а еще, чтобы имели понимание, мы сегодня защищаем Европу от этого нашествия, которое могло бы навалиться на нее сразу же после того, если бы, не дай Бог, мы упали. Вот об этом идет речь. И никто не имеет права нам указывать, что нам делать.
Что касается сотрудничества с партнерами, относительно слаженной работы, так оно существует. У нас никаких секретов от них нет. Мы совместно работаем по многим процессам, если не сказать почти по всем.
И поэтому у нас есть абсолютное сотрудничество и понимание, что в дальнейшем поддержка будет. Будем двигаться и будем двигаться к победе.
— Как должна измениться коммуникационная политика в 2024 году? Или наконец надо будет демонстрировать очень-очень умеренные прогнозы?
— 2023 год еще не закончился, еще подождем. 31 декабря в 12 часов после обеда будете рассказывать, какие будут результаты этого года.
Во-вторых, ситуация. Я хочу, чтобы мы с вами осознавали, что на войне не все получается так, как кому-то хочется. Я думаю, ни одного человека в стране не было, который бы не желал закончить войну уже в этом году, освободить Крым, Донецкую и Луганскую области, достичь победы.
Но война — это очень-очень сложный процесс. И вы не можете на войне предусмотреть все процессы, которые происходят. Я могу вам сейчас перечислить огромное количество факторов, которые влияют на эти вещи. И это происходит ежедневно, это происходит постоянно. Если кто-то считает, что это как какая-то процедура на заводе или на фабрике, которая расписана, прописана, только вставляй и оно поехало, — оно так не работает.
— Вооруженные силы Украины не получали достаточно и вовремя того вооружения, в котором они нуждались для успешного контрнаступления, россияне использовали этот момент. Когда у нас есть большая разница между тем, что мы хотим, желаем и делаем для этого, и нашими возможностями, как это объяснять украинцам, европейцам, которые говорят: «Вот видите, ничего не получилось, так что же нам их поддерживать. Возможно, надо заморозить эту войну?»
— Я не знаю, где вы взяли, что надо заморозить войну. Где вы это услышали, скажите мне, пожалуйста? Дайте хотя бы ссылку на одного политического деятеля, который на сегодня находится у власти, — премьер-министр, президент какой страны. Где вы это все слышите? Ну скажите мне.
— Я это слышу во всех медиа, которые ссылаются очень часто на анонимные источники, это правда.
— Эти анонимы — это большая проблема и большая беда. Потому что если у кого-то есть какая-то позиция, выйди и скажи.
Наши социальные медиа, которые сегодня очень распространены, которые там «Баба-Яга № 486426» (называет пример анонимного никнейма — Ред.). Кто это, что это? Никто не знает. А начинают ссылаться: «Вот смотрите, баба-Яга сказала, вот надо… Она уважаемая особа, смотрите, у нее 100 тысяч [подписчиков]». ФСБшники накидали ей 100 тысяч подписчиков, на нее надо обращать внимание. Или еще на кого-то там.
Эти анонимные вещи не надо принимать во внимание. То, что война — это сложный процесс, понимает каждый гражданин нашей страны. Каждый гражданин нашей страны понимает и у каждого есть желание как можно скорее закончить эту войну.
Еще раз подчеркиваю: мы ее обязательно закончим и обязательно победа будет за нами. Но надо совместно всем двигаться вперед и понимать, когда вбрасываются те или иные вещи. Надо сразу анализировать, для чего это делается, какая задача стоит у тех или иных людей, которые стоят за этими никами.
Имейте в виду, Российская Федерация победить нас военным путем не имеет никакого шанса, первое. Ее будут встречать с пулеметом в каждом населенном пункте нашей страны.
Второе: вопрос внутренней дестабилизации, нашего раздора, для них это вопрос № 1. Вы послушайте сейчас этого сумасшедшего, что он рассказывает. Он опять рассказывает про «братский народ, братский язык» и много других вещей. Оно же сейчас выступает.
Так вот я могу сказать: вопрос языка, который некоторые из деятелей современности снова сейчас начинают использовать… «Русский язык — это наш родной язык»… Имейте в виду, украинский язык — это наш оберег, оберег от врага, прежде всего от этого сумасшедшего соседа. Некоторые не понимают, что такое оберег и что такое наш язык, и много других вещей, которые сегодня начинают вбрасывать.
Сбежали и оттуда начинают нам рассказывать, как нам надо жить, с кем что подписывать и начинают рассказывать, что нас кто-то к чему-то [склонять]…
— Я так понимаю, вы говорите о бывшем советнике ОП Арестовиче.
— Вы постоянно называете фамилию, я не знаю этого человека от слова вообще. Я видел один раз в жизни: по коридору шел и его увидел. Это вы у него спрашивайте. Что вы постоянно меня о нем спрашиваете?
— Он только с российскими «либералами» теперь говорит или с бывшими ведущими с каналов Медведчука. Мы не соответствуем этим критериям.
— Скажите, пожалуйста, какие российские либералы?
— Юлия Латынина и, конечно, мы «либералы» говорим в кавычках.
— Я могу говорить о людях, которых я знаю. Я с этой женщиной, с которой он общается, не знаком. Как я могу говорить, либерал она или не либерал?