Встреча в рамках Всемирного экономического форума в Давосе в январе 2024 года (Фото:Офис президента) Политолог Владимир Фесенко рассказал NV, с чего начнутся мирные переговоры, почему они неизбежны и как Украине подготовиться к этому. Украина вместе с партнерами готовит первый Глобальный саммит мира, который будет посвящен разработке справедливого плана завершения войны. Он должен пройти в этом году в Швейцарии, куда официальный Киев и его партнеры планируют пригласить более 160 стран, представляющих Европу, Азию, Африку, Северную и Южную Америки.
В то же время министр иностранных дел Дмитрий Кулеба заявил, что на саммите не будет представителей России, ведь страна-агрессор «всегда действовала одинаково, препятствуя переговорам и не давая участникам достичь настоящих исчерпывающих договоренностей по всему спектру вопросов».
Сегодня же немецкое издание Märkische Allgemeine Zeitung опубликовало интервью канцлера Олафа Шольца, в котором тот заявил, что ряд стран, включая Украину, на уровне советников по безопасности обсуждают, «какую форму может принять что-то, что приведет к мирному процессу».
О том, что может стать толчком для начала переговоров, о чем могут договориться Украина и РФ, а по каким вопросам компромисс невозможен, NV поговорил с Владимиром Фесенко, главой правления Центра прикладных политических исследований Пента.
Далее — прямая речь Фесенко.
Чего касается заявление Шольца
Читайте также: Андрей Смирнов Украину ждут тяжелые месяцы, возможны мирные переговоры «со слабой позиции» Есть два ключевых момента в словах Шольца. Речь идет о встречах политических советников с участием Украины. При чем не упоминается, что Россия участвует в переговорах. Поэтому с очень высокой вероятностью Шольц имел в виду политические консультации, которые осуществляются в рамках подготовки Глобального саммита мира. Первые были в Копенгагене в конце июня прошлого года, затем в Саудовской Аравии, последняя такая встреча была в Швейцарии перед Давосским форумом. Сейчас готовится Глобальный саммит мира в Швейцарии. Но есть нюанс, который не все понимают. Глобальный саммит мира и встречи политических советников — это не о переговорах с Россией. Это о продвижении формулы мира президента Зеленского, о продвижении украинской позиции.
Вот соберутся лидеры на глобальный саммит мира. Дискуссия есть, а что дальше? Привлекать ли потом к каким-то переговорам, или к участию в этих саммитах саму Россию? Эта тема сейчас активно дебатируется, ее обсуждают дипломаты и политики. Насколько я понимаю, украинская дипломатия предлагает вариант, чтобы на саммите была принята определенная согласованная, возможно компромиссная позиция: с чем выходить дальше на переговоры с Россией; что предлагать России; какие условия. Потому что на самом деле все четко понимают, что 10 пунктов (возможно, половина или как минимум треть) формулы мира президента Зеленского являются абсолютно неприемлемыми для России. Россия не согласится вести переговоры на таких условиях. Точно так же, как мы не согласимся вести переговоры на российских условиях. Россия сейчас постоянно говорит, что она за мирные переговоры, но фактически выдвигает ультиматумы, которые неприемлемы ни для нас, ни для наших западных партнеров. Это формирует на сегодня тупиковую ситуацию. Даже Китай с этим столкнулся во время последней миссии [недавнего визита в Москву специального представителя Китая по вопросам Евразии и урегулирования российско-украинской войны] Ли Хуэя. Они поняли, что Россия при всех своих заявлениях к реальным мирным переговорам сейчас не готова. На Глобальном саммите мира могут сформулировать общую рамку — что поддерживают территориальную целостность и суверенитет Украины, призывают Россию и Украину к мирным переговорам без предварительных условий. Я думаю, что реальные переговоры в перспективе начнутся только тогда, когда обе воюющие стороны, Украина и Россия, будут понимать, что они не смогут победить в войне, достичь полной победы и выполнения своих требований. Тогда придется искать какой-то выход.
Возможно, предварительным условием [для начала переговоров] может быть прекращение огня. То есть, чтобы начинать переговоры, обе стороны должны взять обязательство (но надо думать, как это будет происходить) прекратить огонь и боевые действия. И параллельно могут начаться переговоры. Также в совместном коммюнике [по результатам Глобального саммита мира] может быть заявление, например, о половине пунктов формулы мира, это будет приемлемым для стран Глобального юга. Лидеры могут поддержать тезисы формулы об обеспечении продовольственной, энергетической, ядерной и экологической безопасности в современном мире. Такие тезисы, возможно, с определенными конкретными предложениями, могут быть заявлены. Может быть призыв к уважению, территориальной целостности и суверенитету, но без конкретизации. Украина требует освобождения всех оккупированных территорий, а Россия вряд ли пойдет на это. Поэтому призыв будет сформулирован в достаточно абстрактной форме. Также может быть тезис о справедливом мире, тоже без конкретизации.
Удастся начать какие-то мирные переговоры или не удастся — вопрос открытый. Я думаю, что если какие-то консультации, даже не сами переговоры, а консультации начнутся, то не раньше второй половины года, в зависимости от хода боевых действий и военной ситуации. Именно военная ситуация будет определять готовность к переговорам. И здесь, к сожалению, я вынужден сказать: нам надо быть реалистами. Есть два сценария на ближайшую перспективу: Первый сценарий. Если Россия получает преимущество в боевых действиях (если у нас не будет достаточного количества боеприпасов, оружия, если не удастся провести эффективную мобилизацию, а России удастся это сделать), то может сложиться такая ситуация, что нам придется начинать мирные переговоры, в которых будет доминировать Россия. Может повториться ситуация, причем, возможно, и в худшей форме, 2022 года — переговоров в Стамбуле. Это плохой сценарий. Но если мы не получаем достаточно поддержки, и если Россия получает более существенное преимущество на фронте, мы будем вынуждены пойти на такие переговоры для того, чтобы спасти хотя бы часть страны. Мы должны активно работать с нашими партнерами, чтобы не допустить такого сценария. Второй сценарий. Если война заходит в тупик, переходит в чисто позиционную фазу, если нам удастся построить эффективные фортификационные сооружения, остановить врага, но будет очевидно, что ни нам не удастся продвинуться вперед, ни россиянам. Если ситуация будет достаточно стабильной, это может стать толчком для переговоров. Удастся ли договориться и как быстро удастся договориться — я думаю, что на это будет влиять развитие событий в США и результаты президентских выборов. Если придет Дональд Трамп, то какова будет его позиция, как он будет влиять на все эти процессы? Трамп может способствовать активным мирным переговорам. И я не думаю, что на российских условиях. Будет более сложная ситуация. Потому что в Штатах даже люди из команды Трампа прекрасно понимают, что Америка должна выглядеть, в том числе и в переговорном процессе по завершению войны между Россией и Украиной, как сторона, которая не проиграла. Если мир будет на российских условиях, то Китай точно это воспримет как проигрыш Америки, и Вашингтон это тоже поймет. Поэтому я думаю, что даже при Трампе ситуация будет не такой однозначной, как многие опасаются у нас или в Европе. Она будет более сложной и неоднозначной. На сегодня она просто не определена, потому что никто не знает, чего ждать от Трампа. Как удачно пошутил Курт Волкер, бывший спецпредставитель США в переговорах по Украине [во времена президентства Трампа]: даже сам Трамп не знает, какой будет его политика в отношении России, Украины и войны между Россией и Украиной.
Ситуация фактически тупиковая. В территориальном вопросе о статусе оккупированных территорий компромисс просто невозможен. Позиции обеих сторон прямо противоположные. Россия уже аннексировала оккупированные территории, они официально включены в ее состав. Я сильно сомневаюсь, что Россия будет готова что-то отдать. Наоборот, Россия сейчас стремится оккупировать еще часть территории, как минимум часть Харьковской области, возможно попытаются оккупировать часть Днепропетровщины. Затем они попытаются торговаться, чтобы мы согласились на то, чтобы, например, весь Донбасс был под Россией, а они будут готовы отойти, например, за [реку] Оскол (если они подойдут к Осколу на Харьковщине), или оставаться на «линии Суровикина» [которую россияне начали строить в октябре 2022 года после успешного контрнаступления ВСУ в Харьковской и Херсонской областях]. Россия будет требовать хотя бы частичной демилитаризации Украины. Речь идет о создании демилитаризованных зон на территории Украины, ограничении наступательных вооружений Украины и численности украинской армии. Для нас это неприемлемо, потому что мы не можем разоружиться, сами себя ослабить перед постоянной и потенциальной российской угрозой. Это фактически выглядело бы как капитуляция. Теоретически, если россияне будут ставить вопрос о демилитаризации отдельных регионов Украины, то же самое должны делать и мы. То есть вы хотите, чтобы северные регионы Украины были без присутствия тяжелого оружия, хорошо, но не только с нашей, но и с российской стороны. Хотя, если линия разграничения с фортификационными сооружениями, я думаю, что те или иные виды вооружений все равно будут. Поэтому даже по тяжелому вооружению будет трудно договориться. Поэтому это маловероятно, на мой взгляд. Эта тема с высокой вероятностью будет обсуждаться, но договориться будет трудно. Договориться могут о простых вещах — прекращение огня без мирного соглашения и обмен пленными. Прекращение огня, причем не только на земле, но и в воздухе, на море; обеспечение безопасности в воздушном и морском пространстве, восстановление судоходства в Черном море. Что важно, даже если Украина и Россия в перспективе согласятся на прекращение огня, это не означает, что мы признаем оккупированные территории российскими . Нет, ни в коем случае. Можно согласиться на прекращение огня и боевых действий, но не на признание оккупированных территорий российскими. Обмен пленными — полный, всех на всех. О таких вещах договориться можно, по другим — я сильно сомневаюсь, что можно будет найти компромисс. Но все это в перспективе. Сейчас по разным причинам, и Россия, и мы не готовы к реальным мирным переговорам. Для того, чтобы мирные переговоры начались в перспективе, в первую очередь надо остановить россиян. Только после этого, если Путин поймет, что он не достигнет перелома в войне и не сможет победить в Украине, можно начинать какие-то переговоры.
Одно действие очевидно и правильное, хотя к нему относятся по-разному: кто-то с паранойей думает, что это предательство, и мы якобы готовимся что-то сдать, а кто-то наоборот считает, что это идеализм и иллюзия. Я имею в виду именно подготовку Глобального саммита мира. Это не мирные переговоры с Россией, это скорее продвижение нашей позиции. На мой взгляд, формулу мира президента Зеленского надо воспринимать именно с точки зрения перспективы как нашу программу-максимум. Мы не знаем, когда она будет реализована в полном объеме. Это возможно только тогда, когда для этого будут благоприятные обстоятельства. Тогда мы сможем деоккупировать территории, которые сейчас под контролем России. Относительно возмещения со стороны России убытков в результате войны. Я думаю, что путем переговоров решить это будет невозможно. Но это не означает, что Украина от этого откажется. Мы можем через международные суды требовать компенсации от России за ущерб, который она нанесла нам этой войной. Мы будем реализовывать это другим способом, не через переговоры. То есть каждый пункт [формулы мира] мы будем реализовывать разными способами в зависимости от условий. Сложнее всего — это деоккупация. Моя субъективная точка зрения — деоккупировать все территории, которые Россия захватила с 2014 года, мы сможем только тогда, когда для этого будут благоприятные условия не только с нашей стороны, но и в самой России. Если в России начнутся серьезные кризисные тенденции, тогда для нас возникнет окно возможностей и мы сможем это сделать. На сегодня мы должны продвигать нашу стратегическую позицию и стратегическую рамку на будущее. Моя субъективная точка зрения: нам рано или поздно придется начинать переговоры. Это неизбежно. Война заканчивается или чьей-то победой, или переговорами. Поэтому к этому надо готовиться вместе с нашими партнерами. Я считаю, что нам надо определиться с администрацией Байдена, Шольца, Макрона со стратегией поддержки Украины: как принудить Путина к миру в перспективе, когда и на каких условиях начнутся переговоры. [Надо определиться] даже с тактикой переговоров, кто будет приемлем в качестве посредника — Турция, Китай, другие страны или вообще без посредников. Я считаю, что без посредников не удастся, но это надо согласовать с нашими партнерами. Нужно проговорить совместные дипломатические действия, чтобы не было распыления и конфликта интересов. Надо разработать тактические и стратегические линии на перспективу. Главное сейчас — стратегия совместной защиты и поддержки Украины. Это решающее условие для начала переговоров в будущем. Не надо отвергать саму возможность переговоров. Но проводить их возможно только тогда, когда эти переговоры происходят без каких-то ультимативных и предварительных условий со стороны России.
Глобальный саммит мира
Условия для переговоров
Когда могут начаться переговоры
О чем могут договориться Украина и Россия
Как должны действовать Украина и партнеры